Я падаю на диван в нашем шикарном пентхаусе и глубоко дышу, смотря, как передо мной колыхаются и опадают радужные круги. Спать, конечно, надо больше и куда меньше — носиться, как загнанный волк. У меня, к сожалению, нет выбора.
— Ну, что там косая ведьма? — лениво интересуется Крис, а я — удивительным образом — не вздрагиваю от неожиданности.
— Сам-то как думаешь? — огрызаюсь в ответ, стараясь не смотреть, как он идет за шампанским в едва держащихся на талии джинсах.
— Цыц, — бросает он мне, и тут я подпрыгиваю на месте. — Рассказывай по делу, иначе зачем я тебя терплю, посланница ангелов?
— Да иди ты, — я резко вскакиваю, и мир уходит из-под ног. Тридцать семь часов без сна дают о себе знать. Может, падение будет к лучшему, хоть полежу немного. Хитрое тело, впрочем, хватается за спинку дивана, продирая запястье деревянной резной спинкой.
— Я-то иду, — делает бровями замерший на месте Крис, — а вот ты падаешь. Может, лапушка, плюнешь на все и скажешь свою магическую фразу, отцепишься от меня и вперед на все четыре стороны? Я тут как-нибудь разберусь без тебя.
Морщась от боли, чуть было не начинаю пространную лекцию на тему того, что фразы отошли в небытие пару веков назад, и теперь душа наблюдателя привязывается к душе ведомого цифровым кодом, который у меня — проще не бывает. Пять-пять-ноль-пять, отвязался и бежать. Ведь иногда приходится это делать. Сообразив, что сейчас раскрою все тайны и дам Крису возможность освободиться, я только хмыкаю. Не затем ли хитрый светловолосый демон устроил всю эту катавасию: поругался с партнершей по фильму, — и теперь всё простаивает уже вторые сутки, студия несет колоссальные убытки, а я мотаюсь между ней и ним, пытаясь хоть как-то смягчить женское сердце.
Крис внимательно на меня смотрит. Я пожимаю плечами и улыбаюсь в ответ. В дверь стучат. Он идет открывать, и я завороженно, будто в замедленной съемке смотрю на то, как на пороге появляется Люси (с которой я в последний раз проговорил в течение часа), как она стоит мгновение молча, а потом набрасывается с поцелуями на моего демона. И тот, надо сказать, вполне живо ей отвечает. Видимо, при ближайшем рассмотрении «косая ведьма оказывается не такой уж и косой.
Я оперативно падаю за диван, как раз в тот момент, когда взгляд Люси, по моим расчетам, должен прочертить траекторию до меня. Судя по отсутствию изменений в стонах и влажных, черт побери, звуках, я все делаю вовремя и правильно. Собственно, от дивана остается перекатиться под лестницу, а дальше бочком, бочком — и на второй этаж. Если повезет, до него сладкая парочка не доберется.
Марш-бросок до собственной комнаты мне и без того дается с трудом. Я засыпаю на огромной кровати под балдахином почти сразу, проваливаюсь в глубокое и нудное черное безмолвие, даже не раздевшись.
Сумерки холодят кожу, я вздрагиваю и собираюсь перевернуться на другой бок, когда понимаю, что в комнате есть кто-то еще. Сон снимает как рукой, и ровно мгновение я гадаю, пора ли затягивать отходную или еще можно побороться за жи... Житие?
— Лапушка, — раздается над ухом, и я облегченно выдыхаю. Лучший в мире демон, видимо, забыл, где стоит текила. Или телефон разбил. Или... Меня поднимают над кроватью и швыряют о стену, и это так неожиданно, что я наслаждаюсь ощущением новизны. Следом является боль, из прикушенной губы течет кровь, голова кружится, а мир плывет и пахнет медью. В глазах двоится, и я с удивлением смотрю на светлый ковер, которым покрыт пол моей комнаты.
— Вставай, — роняет Крис.
Я поднимаю глаза. На демоне безукоризненная черная рубашка и свежие джинсы.
— Понимаю, понимаю, слишком долго спал. Но можно было просто меня разбудить, а не...
В глазах Криса не написано ничего хорошего, поэтому я резко вскакиваю — и тут же уворачиваюсь от летящего в скулу кулака.
— Ты спятил? — рявкаю я, стратегически перемещаясь к балкону, потому что выход из комнаты отрезан громадным светловолосым парнем.
Вместо ответа я все-таки нарываюсь на удар, отбрасывающий меня на стеклянную дверь в кованной оправе. Внезапно не чувствуя спиной сопротивления, я слышу, как звенит осколками воздух и снова приободряюсь. Как ни крути, это что-то новенькое.
— Хочешь меня так выгнать? — вскакиваю на ноги, которые — о чудо — все еще держат. Крис мелькает тенью, за мной, на балкон, и я отчаянно рвусь внутрь, в комнату, потом по лестнице на первый этаж нашего гостиничного пентхауса, потом... Мои планам не суждено осуществиться: он догоняет на раз-два, рука скользит по дверной ручке — и пальцы не сжимаются, потому что демон хватает меня за плечо и с силой разворачивает к себе. Я пытаюсь его ударить. Он перехватывает мой кулак и очень страшно смеется.
— Говори свою фразу, лапушка, — смотрит мне в глаза так, что режет куда больнее, чем разбитое стекло.
Я фыркаю в ответ. Не то, чтобы мне не хотелось сняться с задания, но кто, если не я? Да и не престало нам, солдатам светлой стороны, капитулировать. Он сжимает мое запястье в своей руке, и я ору от боли. Потом все вдруг проходит.
Зрение фокусируется, позволяя увидеть, что Крис очень странно смотрит куда-то в меня. Ни разу не видев, как демоны пьют души (все мои подопечные были обезврежены ангелами до того), я почему-то зажмуриваюсь от ужаса, с силой отталкиваю его от себя, и это работает. Крис отлетает на пару метров и глядит изумленно, но я не собираюсь останавливаться или убегать. Я толкаю его снова и бью — наугад — порезче. Попадаю. Вот еще, выискался на мою голову повелитель. Или он что, думает, я от него отвяжусь самостоятельно, а больше ангелы никого не пришлют?
— Размечтался, придурок, — цежу сквозь зубы, ослепленный холодной, бледно-голубого оттенка, яростью. — Не имеешь права, — еще толчок, еще удар, на этот раз в корпус. — Это мы, мы можем приставить к тебе наблюдателя. В любой момент, когда захотим. Вы унаследовали Землю, но мы ее защищаем, — отлетает, как игрушка, — вы пьете души, когда срываетесь, отродье небесное, но мы тут как тут, привязанные к вам, готовы сработать маяком для ангелов, которые не дадут этого сделать.
Светлые волосы Криса разлетаются по плечам, я останавливаюсь, замираю и вдруг очень четко чувствую, что в правой руке торчит осколок стекла.
Дальше я вообще мало что понимаю — потому что каким-то образом оказываюсь на полу, и сквозь бледнеющую ярость осознаю, что демон сейчас сломает мне позвоночник, согнет пополам не в ту сторону. Мне становится страшно. Сердце стучит, как сумасшедшее, в глазах круги, и я, почти плача, думаю, кто же я и зачем все это было, вместо нормальной жизни. Вместо детей, солнца на воде, вместо каблуков и встреч с друзьями. Потом страх уходит вместе с остатками ярости. Мне кажется, что надо хотя бы чуть-чуть побороться.
— Ты ничего не добьешься. О тебе...
— Заткнись, лапушка, — просто бросает он и выламывает мне плечо так, что с губ срывается какой-то звериный рык.
— Прошепчи фразу и вали, ты хорошо заработала, да и потусовалась тоже. Тебе подыщут кого попроще.
Он нажимает коленом мне на позвоночник и тянет руку на себя с еще большей силой, так, что я почти слышу, как хрустят мои кости. Боль пронизает сознание. Она белого цвета и немного похожа на ярость.
— Да отцепись ты от меня! — орет кто-то очень знакомым голосом. — Отцепись, тварь, мне больно, больно, больно мнееееееееееееееее!
— У тебя очень хреновая работа, лапушка, — произносит голос над ухом, и боль, вместо того, чтобы перейти в финальный аккорд, стать совсем невыносимой — и привести за собой смерть, затихает.
Я шевелю правой рукой, потом левой, потом встаю на четвереньки и поднимаю залитое слезами лицо. Крис сидит передо мной на кровати и смотрит чуть насмешливо и даже как-то ласково.
— Фраза? — я поднимаю правую руку и подношу ее к глазам. — Тебе нужна фраза, мразь? Сейчас я ее тебе скажу, сейчас я, — пять-пять-ноль-пять, — сейчас я ее скажу, и катись к чертям! Мне найдут кого попроще! Слушай.
— Лапушка, — тянет Крис. — Молчи уж теперь. Раз не сказала, когда я ломал тебе спину, что сейчас-то распинаться? Должность у тебя хреновая, я понял уже. Но — сработаемся. Сработаемся, — в его голосе звучит насмешка, и у меня в глазах темнеет.
Я прыгаю — и прижимаю его к постели с одним намерением: удушить гада прямо сейчас. Боль еще вернется, но в крови кипит и клокочет адреналин, а значит — я в состоянии убивать.
Крис совсем не сопротивляется и даже смеется. Я мотаю головой, пытаясь выгнать из сознания этот звенящий звук.
— Здоров, здоров, — одобряет демон. — Только это не ты. Ты — хрупкая и внутри него.
— Молчать, — рычу я. — Молчать.
— Ты не можешь меня убить, Бен. Ангел карает лишь выпившего душу. Параграф...
— Мне плевать, — резко выдыхаю и стараюсь не смотреть Крису в глаза. — Я не ангел. Убью твою земную форму, вот и сказочке конец.
— Ты им подскажи, кстати, эту идею. Убиваешь демона, потом вон из чужого тела и шито— крыто. Интересно, через сколько секунд после первого такого действа разразится война? Адреналин спадает. Я понимаю, что он просто играет со мной, не сопротивляется, и задушить его не удастся ни за что. Но я все равно держусь руками за горячую шею.
— Такой вопрос, лапушка.
— Перестань, — я требовательно трясу его. — Перестань меня так называть.
Светлые волосы мотаются туда-сюда, как и я в своем теле.
— Так вот, вопрос, лапушка. Как ангелы определяют, что пора бы уже присоединить наблюдателя к демону? Наверное, у них есть какие-то особые гадальные карты, которые начинают свистеть и мигать, когда демон готов к убийству? И вот тогда-то пернатые особи, дай им Бог здоровья, выделяют наблюдателя и...
— Замолчи, — я трясу его за плечи уже даже без злобы. Вопрос имеет место быть, и я не знаю на него ответа. Предыдущие мои подопечные срывались где-то за месяц. Крис спокойно протянул полтора и сегодня чуть не сломал мне хребет. Вспышка ярости, накрывающая меня, на этот раз слабая и блеклая.
— И такой момент. Зачем привязывать тебя ко мне? Я подозреваю, что это каким-то образом помогает отследить момент моего грехопадения, но как? Все та же свистящая и мигающая система на широких маковских мониторах твоих... генералов, солдат?
— Каких еще мониторах? — дергаюсь я, впрочем, не от этого. — Почему ты назвал меня солдатом?
— Это же война, лапушка, — он улыбается. — А в аду сидят на двухлетних Самсунгах, это всем известно.
С моей губы падает капля и неожиданно приземляется на его щеку, скатывается по ней, оставляя стремительно светлеющую и свертывающуюся дорожку.
— Бен, — бросает Крис укоризненно и отталкивает мои руки. — Пойдем умываться, а то сейчас зальешь меня всего кровью.
Эта фраза почему-то бесит сильнее предыдущих и я замираю, ошеломленная.
— Честное слово, ты уж не сердись на меня, я больше так не буду. Но и ты пойми, что я не собираюсь никого убивать. Мне хорошо живется. Поэтому стоило попробовать тебя выкурить.
Он тут же машет руками:
— Не тебя, конечно. Саму идею присмотра. Чтобы ты сбежала к своим ангелам и сказала, что я никого убивать не буду. Так что не сердись.
Я наконец-то знаю, как ему отомстить. Дергаюсь — он, конечно, непроизвольно моргает — но я всего-навсего целую его. Прижимаюсь губами к губам. И сама зажмуриваюсь — какой мужик не взбесится от того, что я творю? Отстраняюсь и жду чего-то.
Крис облизывается с видимым удовольствием.
— Застала врасплох, надо же, лапушка, — говорит он растерянно... и тянется ко мне за добавкой, обхватывая правой рукой за талию.
Я вскакиваю на ноги, бегу в ванную, запираюсь на замок, придвигаю к двери маленький комодик. Потом смотрю на свое окровавленное и ошарашенное отражение в зеркале — на красавца Бена смотрю! — и разражаюсь истерическим смехом.